Караульная служба - Юрий Визбор

Мы снова курим рыжую махорку,

Идем походным строем, где-то спим,

И у костров глотаем дым прогорклый,

Путей далеких вековечный дым.

Двадцатый век, — осенняя суббота.

Пехота.

Марш.

Бессонные глаза.

Бредем мы по заржавленным болотам,

Как будто семь веков ушло назад.

И время повернулось, и упрямо,

Пожаров шапки сдвинув набекрень,

Пылают исторические драмы

На черных пепелищах деревень.

И на закатах вороны хлопочут,

И конь несет боярский не дары.

И в черноте пустой осенней ночи

Мигают половецкие костры.

Но все не так, взамен кольчуги строгой

Имеется в наличии у нас

До бездорожья павшие дороги,

Две лычки, плащ-палатка и приказ.

Тридцатый век, тебя б сюда, в двадцатый,

В махоркой копченое житье.

В окопы, в Кандалакшу бы, в солдаты,

Изведал бы ты мужество свое.

Мы снова курим рыжую махорку,

Идем походным строем, где-то спим,

И у костров глотаем дым прогорклый,

Путей далеких вековечный дым.

Здесь круг полярный днем закаты тушит,

И служба караульная идет.

И здесь веселый старшина Сивушин

Наряды знаменитые дает.

We roken weer rode shag,

We marcheren, slapen ergens,

En bij de vuren slikken we ranzige rook in,

Manieren verre eeuwige rook.

Twintigste eeuw, herfstzaterdag.

Infanterie.

Maart.

Slapeloze ogen.

We dwalen door de roestige moerassen,

Het is als zeven eeuwen geleden.

En de tijd draaide, en koppig,

Vuurkappen naar één kant gekanteld,

Historische drama's laaien op

Op de zwarte as van de dorpen.

En bij zonsondergang zijn de kraaien druk,

En het paard draagt ​​bojarengeschenken.

En in de duisternis van een lege herfstnacht

Polovtsiaanse vreugdevuren flikkeren.

Maar alles is niet zo, in plaats van kettingmail strikt

Bij ons verkrijgbaar

Gevallen wegen naar onbegaanbaarheid,

Twee strepen, een cape en een bestelling.

Dertigste eeuw, je zou hier zijn, in de twintigste,

Gerookt leven in shag.

Naar de loopgraven, naar Kandalaksha, naar soldaten,

Je zou je moed hebben gekend.

We roken weer rode shag,

We marcheren, slapen ergens,

En bij de vuren slikken we ranzige rook in,

Manieren verre eeuwige rook.

Hier dooft de poolcirkel overdag zonsondergangen,

En de wachtdienst gaat door.

En hier is de vrolijke voorman Sivushin

Geeft bekende outfits.