Тюльпаны на снегу - Пётр Елфимов

Из покоя застекленного уюта,

дорогого может быть кому-то,

с девятиэтажной высоты,

в небо упирающейся круто,

вылетели алые цветы.

Юными птенцами, неумело,

крылья лепестков расправив смело,

вниз рванулись — к пагубной земле, —

в бесконечной и предсмертно-белой,

от мороза ежащейся мгле.

Целлофана лист, дворцом хрустальным

рухнувших надежд, затих опально.

Опустев без тоненьких стеблей,

прохрустел о бесконечно-дальнем

призрачной прозрачностью своей.

Что-то безвозвратно надломилось

и тоска навеки затаилась

в неизвестном взгляде, но родном;

по душе жестокая немилость

залихватски щелкнула бичом.

Толща дней приглушит и затянет

звуки слов, которыми обманет

много раз друг друга человек,

но в забвенность никогда не канет

миг утраты, длящийся, как век.

Вьет метель узоры филигранно

из теней снежинок и тумана.

Будто бы на сказочном лугу

полыхают яркие тюльпаны

чьим-то тайным горем на снегу.

Vanuit de rust van het glazen comfort,

het kan duur zijn voor iemand

van een hoogte van negen verdiepingen,

steil rustend op de hemel,

scharlaken bloemen vlogen uit.

Jonge kuikens, onhandig,

spreid de vleugels van de bloembladen vrijmoedig,

snelde naar beneden - naar de vernietigende aarde, -

in eindeloos en doodswit,

van vorst rillende mist.

Cellofaanblad, kristalpaleis

vervlogen hoop, kalmeerde schandelijk.

Leeg zonder dunne stengels,

gekraakt over het oneindig verre

zijn spookachtige transparantie.

Iets onherstelbaar kapot

en verlangen voor altijd verborgen

in een onbekende look, maar inheems;

als wreed ongenoegen

snauwde brutaal met haar zweep.

De dikte van de dagen zal dempen en strakker worden

klanken van woorden die zullen bedriegen

vele malen elkaar man,

maar zal nooit in de vergetelheid raken

een moment van verlies dat wel een eeuw duurt.

Viet blizzard patronen filigraan

uit de schaduw van sneeuwvlokken en mist.

Als in een sprookjesweide

brandende heldere tulpen

iemands geheime verdriet in de sneeuw.