Мамины сны - Ирина Ортман

У Луны глаза седые.

Ночи лунные длинны.

Молодые, молодые, — моей маме снятся сны.

Вдруг застонет, как от залпа, среди ночи, среди сна —

Будто вновь начнётся завтра отгремевшая война;

Будто вновь начнётся завтра отгремевшая война.

«Ты припомни, мой хороший», — шепчет мама, в час сквозь сон:

«Мое платьице в горошек, довоенный патефон.»

Под неслышимые звуки, слёзы льются по лицу —

Мама снова тянет руки к неубитому отцу;

Мама снова тянет руки к неубитому отцу.

Вижу это не впервые, при Луне и без Луны;

Словно письма фронтовые — прилетают к маме сны.

«Ты припомни наши вальсы», — шепчет мама в час ночной;

«Ты сожми покрепче пальцы, хоть во сне побудь со мной.

Ты сожми покрепче пальцы, хоть во сне побудь со мной.»

De maan heeft grijze ogen.

De maanverlichte nachten zijn lang.

Jong, jong, mijn moeder droomt.

Plotseling kreunt hij, als uit een salvo, midden in de nacht, midden in de slaap -

Alsof morgen de uitgedoofde oorlog opnieuw zal beginnen;

Alsof morgen de dodenoorlog opnieuw zal beginnen.

"Weet je nog, mijn liefste," fluistert mama, in een uur door een droom:

'Mijn jurk met stippen, vooroorlogse grammofoon.'

Onder onhoorbare geluiden stromen de tranen over het gezicht -

Moeder strekt opnieuw haar handen uit naar de ongedode vader;

Mam strekt haar handen weer uit naar de ongedode vader.

Ik zie dit niet voor het eerst, met de maan en zonder de maan;

Als brieven van de voorkant komen dromen naar mijn moeder.

‘Je herinnert je onze walsen nog,’ fluistert moeder om één uur ‘s nachts;

“Knijp je vingers steviger, blijf bij me, zelfs in een droom.

Knijp je vingers steviger, blijf bij me, zelfs in een droom.