Хитрая плясунья - Михаил Ефремов

Однажды пришел старик из лесу домой веселый и довольный.

Кричит с порога:

— Брось-ка, старуха, в печь мою старую шапку, я себе новую принес!

Вот, посмотри!

— и вытащил из мешка живую лисицу.

А старуха как раз печку топила.

Обрадовалась она, увидев прекрасный лисий мех, взяла старую мужнину шапку и бросила в огонь.

Сел старик точить нож, а сам говорит лисе:

— Спляши нам, лисичка-сестричка, повесели нас со старухой.

Бедная лисичка глядит на нож, на старика, на старуху… Сидит ни жива, ни мертва, что делать не знает.

Вдруг увидела она в окне дорогу в поле, а за полем увидела зеленую полоску леса… Да только как убежишь в тот лес?

Старик уже и нож наточил, пока она думала.

— Пляши, лисичка, — говорит, — не то прямо сейчас на шапку пущу.

— Я бы и сплясала, — отвечает хитрая лиса, — но нет у меня хорошего платья.

Без платья — что за танец?

Достала тогда старуха из сундука свое нарядное платье, в котором еще девицей ходила на праздники, нарядила в него лисичку.

Та посматривает на свой наряд, любуется, а плясать не торопится.

— Что же не пляшешь, сестрица?

— сердится старик.

— Я бы сплясала, — отвечает плутовка, — да нет у меня хушпу на голове.

Надели тогда старик со старухой на голову лисы хушпу.

Да только она и теперь на украшения смотрит, а плясать не пляшет.

Тогда старик со старухой в один голос уже закричали:

— Хватит любоваться, лиса, пляши, почему не пляшешь?!

— Разве не видите?

— снова капризничает лесная кокетка.

— У меня на шее мониста нет!

Повесила тогда ей на шею старуха и свое монисто.

Не пляшет лиса:

— Надо бы еще браслеты!

Только когда и браслеты на нее надели, вышла лисица на середину избы, встала на задние лапы, красивая да веселая.

Достал старик гусли, заиграл, лисица в пляс пустилась.

Сначала тихо, медленно прошла по кругу, а потом все быстрей и быстрей.

Только нарядное платье мелькает, да хушпу с монистом позванивают.

Тут старуха и про печку свою забыла, и про мужнину шапку!

Глядит на лисий танец, в ладоши хлопает.

— Ходи, ходи веселей, лисичка-сестричка!

— радуется старик, подбадривает плясунью, да и сам уже готов вместе с нею в пляс пуститься.

Каких только танцев не плясала лиса, чего только не выделывала, какие веселые колена не выкидывала.

Глядят на нее старик со старухой, не наглядятся.

Вот жарко стало плясунье, она и говорит:

— Хочу, чтобы дверь открыта была и окно чтобы не закрыто было!

Старуха скорее кинулась дверь открывать, а старик окно распахнул — жалко что ли!

Лишь бы лисичка-сестричка веселей плясала!

А та еще немного попрыгала, поплясала, да и юрк в открытую дверь, только хвост рыжий мелькнул, да монисто звякнуло тоненько.

Остался старик без шапки: и старая уже в печке сгорела, и новая в лес убежала.

ажды ишел старик из лесу домой еселый и довольный.

ичит с орога:

— ось-ка, старуха, в печь мою старую апку, себе новую принес!

от, осмотри!

— и ащил из мешка ивую исицу.

старуха ак аз печку топила.

адовалась она, идев прекрасный лисий ех, взяла старую мужнину апку и бросила в огонь.

ел старик очить ож, а сам говорит исе:

— и ам, лисичка-сестричка, повесели нас со старухой.

едная исичка ит а нож, а старика, на старуху… идит и ива, и ертва, о делать не знает.

идела она окне дорогу в оле, а а полем увидела зеленую полоску леса… а только как убежишь ес от л ес от ес

арик е и нож наточил, ока она ала.

— и, лисичка, — оворит, — е то прямо сейчас а шапку пущу.

— бы и сплясала, — отвечает хитрая иса, — о нет у меня хорошего атья.

ез атья — о за анец?

остала тогда старуха из сундука свое нарядное атье, котором еще девицей одила а праздники, арядила в исеги.

а осматривает а свой аряд, ется, een сать не торопится.

— о же не ешь, сестрица?

— сердится старик.

— бы сплясала, — отвечает овка, — а нет у меня хушпу а голове.

адели огда старик со старухой а голову исы хушпу.

а олько она и теперь на ашения смотрит, een сать е пляшет.

огда старик со старухой в один голос е акричали:

— атит любоваться, лиса, и, очему е пляшешь?!

— азве е идите?

— снова капризничает лесная окетка.

— еня на шее мониста ет!

овесила огда ей на шею старуха en свое онисто.

еет иса:

— адо еще аслеты!

олько когда и браслеты а нее адели, а лисица на середину избы, встала на адние лапы, асивая да ваяесела

остал старик сли, заиграл, исица с пустилась.

ачала ихо, едленно прошла по кругу, een отом се стрей и быстрей.

олько нарядное атье елькает, а с онистом озванивают.

старуха и о ечку свою абыла, и о ину апку!

ит на лисий анец, в ладоши опает.

— оди, оди веселей, исичка-сестричка!

— адуется старик, подбадривает сунью, а и сам уже готов есте с ею в пляс ститься.

аких только танцев не плясала иса, его только не елывала, акие веселые колена не выкидывала.

а ее старик со старухой, е аглядятся.

от арко стало сунье, она и говорит:

— очу, обы ерь открыта а и окно обы не закрыто о!

аруха скорее инулась дверь открывать, а старик окно распахнул — алко что ли!

ишь бы лисичка-сестричка еселей сала!

та еще немного попрыгала, поплясала, а и юрк в открытую ерь, олько хвост рыжий мелькнул, да монисто звякнуло тоненько.

стался старик ез апки: и старая е печке сгорела, и новая в лес ежала.